Проекция реальности. Красный октябрь.

Мультимедийный прорыв в искусстве, о котором так часто и так много вещали ученые единицы, был для меня чем-то вроде казуального схоластического учения – совершенно неопровержимого в теории и абсолютно незаметного на практике. Безусловно, видео-инсталяции стали неотъемлемой частью большинства выставок, но лично мной это воспринималось скорее как придаток, нежели самостоятельный реализованный арт-объект. Бесконечные шутники от искусства давали зрителю продегустировать неощутимый каламбур, видео коллажи, где тер-оганьяновские герои бегают голышом по снегу, завывая на луну отрывками из Мандельштама, мультипликационные абстракции или режущие глаз картинки в стиле позднего фон Триера. Всё это благолепие, подкрепленное шуршащими, скрежещущими подсвистами из колонок, повторялось от выставки к выставке, и, в конце концов, совершенно убедило непритязательного зрителя, что так она, мультимедийная эра, выглядеть и должна.

Под знаменем «Проекции реальности» вышеизложенная догма хрустнула, надломилась и расползлась по швам. Подлинный прорыв произошел на территории «Красного октября»,где лестничные пролеты, пропахшие мочой, прокладывают путь в прекрасное далеко обещанной мультимедийной революции.

«Проекция реальности» бесконечно далека как от кичливой напыщенности, так от «лечебной» сатиры современной арт-идеологии. Она непривычно близка к реальной жизни – это один из редких случаев, когда искусство богато не выспренними манифестами, а действиями.

В инсталляциях показана не эстетика войны, а сама война, не идея одиночества, а одиночество как оно есть, наконец, не жизнь, отраженная в искусстве и преломленная им же, а искусство жизни. И зритель в этой игре не ценитель и не знаток, а непосредственный участник реальности, такой субъективной и человеческой, что глаза режет.

Ирак Юрия Козырева разделен на три противоречивые правды: взгляд западных СМИ, шершавые видео, снятые с телефонов местными жителями, и видение самого автора. В работе Козырева Ирак перестает быть актуальным топиком в горячей десятке и становится вполне ощутимой драмой всемирного масштаба.

Проект Алекса Майоли "Libera me" даже по недвусмысленному названию сложно назвать панихидой. Это краеугольный камень выставки, который исследует не явления и события, а природу человека. Человек играющий, человек страждущий, человек, нуждающийся в спасении и прощении.

Этот мотив выскальзывает из пределов одной работы и красной ниткой проходит сквозь вопросы о вымирающей деревне, жизни в бруклинском гетто, болгарском самосознании и быте приезжих с Кавказа в Москве.

Не смотрите, участвуйте. Самюэль Боллендорф заставляет зрителя выбирать маршруты, направления, людей, разные ракурсы проблемы. Его работы «Путешествие к концу шахты» про невыносимые условия работы китайских шахтеров и «Большая проблема», посвященная пандемии ожирения во всем мире,представляют собой видео-экскурсии, где вы одновременно можете почувствовать себя и туристом, и гидом; взять интервью или просто пропустить куски, наводящие зевоту.

Микромир в разрезе самых острых социальных вопросов современности мобилен и интерактивен. За бесчисленными перегородками – бесчисленные истории. И что, на мой взгляд, наиболее важно: несмотря на разбросанность тематики, участники выставки придерживаются основной концепции - помещают в центр своей работы, не событие, а человека. Такая самоценность человеческого существования утверждается и в работе Тода Хайслера «Один на миллион». Проект, созданный для New York Times, содержит в себе около 40 историй о жителях Нью-Йорка.

Поющая официантка, профессиональный ловелас, девушка-ходок, больная редкой формой рака – пестрое полотно пульсирующего мегаполиса – приоткрывают занавес на другую сторону жизни, на которой человек не представитель восьми миллионов, а индивидуальность одного.

Когда протаптываешь себе путь вперед сквозь мысли и переживания датских ребят, попавших на бессмысленную войну в Афганистан, или откровения женщины, бросившей реабилитационную программу с риском попасть в тюрьму, чтобы провести последние дни с умирающим мужем, тебя невольно тянет к чему-то отличному от суровой правды жизни.

Несуровая правда жизни предстала в образе «Фото-автобуса» Дениэла Медоуза – человека, который всю молодость прокатался на собственном доме-автобусе, оборудованном фотолабораторией, по бескрайней Америке. Медоуз делал снимки попадавшихся ему людей – так и коротал время. «Я немного хиппи, - признается владелец удивительной машины – в то время я делал снимки и бесплатно отдавал их людям». По прошествии времени Медоуз решился на эксперимент: он захотел найти всех запечатленных на фотокарточках людей и снова их сфотографировать. Для этой цели Медоузу пришлось разместить их фотографии в газете. Решение было рискованным, но себя оправдало. Идея не нова: не раз она служила лазейкой для фотографов с претензией на оригинальность. Но то, что вложил в свои снимки Медоуз, какую-то битниковскую наивность, делает проект исключительным.

Мультимедийный прорыв. По обыкновению, революция без жертв не обходится, собственно, как и выставки без работ-пустышек. Что за глобальное исключение представилось в лице «Проекций реальности» сказать сложно, но попробовать можно. Успех выставки обусловлен природной закономерностью, необходимостью данных работ в данное время. Без шуток, без сатиры, без лицемерия, вне искусства. Каждый ролик – личное исследование автора, который, подобно многострадальному Фаусту, не довольствуются обветшавшими объяснениями устройства мира, а ищут собственную формулу. Это удивительно глубокая выставка и удивительно смелый шаг вперед. Виват, революция.