Национальный дух – явление противоречивое в своей навязчивости. В искусстве это проявляется особенно отчетливо. Так, например, выставка британских художников «Transitions» на территории завода «Флакон», это, конечно, не собрание мыслителей из YBA, но английский характер мероприятия прослеживается весьма неплохо. В особенности, в вопросах скромности и минимализма. Хотя, возможно, эти качества следовало бы приписать не столько британской сдержанности, сколько ограниченности в средствах. В огромном традиционно урбанистическом заледеневшем пространстве завода по-домашнему развешанные фотографии в рамках (а порой уже до безобразия концептуально – приклеенные скотчем к стене картинки) смотрятся удручающе одиноко. Положения не спасает даже имперский орел из картона и интерактивные вариации на тему света супругов Гончаровых.
Сами художники оправдывают пустоту концепцией пространства, через которое можно судить о движении, времени и сознании. Сами художники – это Джос Бойс, Леанн Бель Гончарова, Иен Гончаров и Тим Симмонс – все они ведут преподавательскую деятельность в Британской высшей школе дизайна. Как они ведут эту самую деятельность дано узнать только ограниченному кругу людей, но вот результат работы их сознания в последних числах октября смог оценить любой желающий.
Работы не выходят за рамки общей концепции современного искусства: растиражированный холодный минимализм. Искусство простое и быстрое – как выразились сами авторы. Тим Симмонс создал серию «зеленых» работ: первая часть – это фотографии местности близ Лондона, которую художнику (или учителю?) удалось запечатлеть, проезжая на машине.
Деревья, дорога, деревья, деревья– вполне паровозная панорама по маршруту «Москва-Тверь». Так Тим Симмонс увидел момент и поспешил его выразить и выставить. Вторая часть – сам пригород со всеми присущими ему милыми мелочами: оранжереи, домики, дачники.The life itself – не иначе. Крупные планы дались Тиму с большим трудом: изображения цветочков-лютиков изрядно пострадали от увеличения формата - это объясняется, по-видимому, слишком увлеченным исследованием взаимодействия человека с ландшафтом.
Бос Джойс – Дженис Джоплин современного искусства, доживи последняя до лет первой. Плеснув в пластиковый стаканчик с апельсиновым соком изрядную порцию водки, художница увлеченно принялась раскрывать смысл своих произведений. Косолапо расположенные на бетонном подоконнике фотографии Джойс – искренние наивистские изображения-чувства художницы.
Москва на них крайне индивидуализирована. Четырем бездомным собакам выпала честь быть запечатленными, потому что в Лондоне таких четырех не встретишь – фундаментальны законы английские.
Три карточки с изображением московской квартиры Джойс и пространства завода «Флакон» с закостеневшей бабочкой на переднем плане - достойная смысловая метафизика, которую сама художница, правда, объяснила очень просто: здесь я живу, а это мертвая бабочка,которую я нашла на территории завода. Джойс выбрала невозбранимую позицию художника, который выражает только свои ощущения – классика художественной хитрости. Не придерешься.
Самыми изобретательными в этой игре на ассоциации стали Иен и Леанн Бель Гончаровы. Картонная птица с неподсохшей краской на могучих крыльях являла собой сонм предубеждений Иена о России.
Из колонок пугающим шипением разносились куски музыкальных этюдов Чайковского, перемешанные с гулом тенденциозных для современных инсталляций скрипящих шумов и голосом советского диктора, провозглашающий: «Москва зовёт». Двухголовый имперский орел в шапке Владимира-Мономаха с картонным скипетром в крыльях и гербом Москвы – набор политических и исторических клише, сформировавшихся в сознании Иена под воздействием общепризнанных стереотипов (благо, медведей, галопирующих с бутылкой водки по Красной площади признали-таки моветоном даже в Британии). «Moscow calling» - это, как минимум, желание посмеяться над собственной ограниченностью, попытка разродиться символической проформой – не для искусства, шутки ради.
Леанн Бель Гончарова тревожно суетилась и натужно улыбалась. На вопросы о главной идее своих работ (да и на все остальные вопросы, кстати, тоже) отвечала вопросом: «А вы как думаете?». Ее инсталляция «I`ll be your mirror» тускло отражалась на серой холодной стене, проецируя реально существовавший в пределах той же стене фонарь.
В той, другой реальности по-уайльдовски лил дождь, было мокро, но не тоскливо. Долго подбирая слова, Леанн проговорила: « Это же так романтично – внутренняя жизнь фонаря» - и впала в задумчивость.
Да, Леанн, это новое, прошитое сквозняками пространство, бездетное, безродное и обнаженное, как образы в фильмах Майка Ли, вполне оправдывает хрупкость «Перемещений» новой эстетикой романтизма.
Фотографии - Наталья Сердюкова.
Комментариев нет:
Отправить комментарий